Язычество
Пантеон “новорусских богов” разросся необычайно. Идеологами неоязычества причислены к нему задним числом такие “божества”, как Крышень (Кришна), Вышень (Вишну), Будай (Будда), Астарта-Иштар (Истра — в устах новоявленных “богоискателей”), а Баба-Яга возведена в ранг хтонической матриархальной богини. Такие вот перлы славянской “теологии” выдают ныне столпы неоязычества, эти горе-лингвисты, выводящие Гермеса от крепкого, пардон, словечка “хер”. И смех, и грех, выражаясь по-простонародному.
Неоязычество чуждо истинному народному духу и ни в коей мере не должно бросать тень на вековые традиции собирателей и знатоков русского фольклора. Прикрываясь театральными декорациями древнерусского пантеона — Перуна, Сварога, Свентовита, Даждьбога и др., — на деле неоязыческие “верховоды” исповедуют эклектическую оккультную доктрину, сочетающую в себе штудии теософов, розенкрейцеров, зороастрийцев, ведизм, древнеегипетскую магию и хтонические культы примитивных народов, прибавляя сюда такие элементы русской духовной смуты позднейших времен, как экстрасенсорика и НЛО. Вот в таком невообразимом ведьминском вареве и вызрел миф “гиперборейской Руси”, родословную которого верховоды неоязычников выводят аж из седой Атлантиды и времен всемирного потопа, возводя, например, топоним “Москва” от Мосха, сына Ноева. Слепые ведут слепых. Такова в двух словах “эзотерика” неоязычества. Но главный удар новоявленных волхвов нацелен в самое сердце Святой Руси — в ее тысячелетнее Православие.
Неоязычество предполагает отречение от тысячелетней русской истории, от мессианской идеи Православия, освящающего державу вместе со всеми населяющими ее народами, и от всечеловеческой миссии самого русского человека. Как идеология оно равносильно отказу от самой идеи российской государственности, собственно от Великой России и ее великой культуры. “Род” и “Русь” неоязычников по сути означают заключение самого русского народа в некую этнокультурную резервацию, наподобие расистского южноафриканского бантустана, и как следствие — окончательный разрыв единого культурного поля “Россия—Запад”, обеспечивающего взаимопроникновение и преемственность двух мировых цивилизаций.
Конечно, само по себе так называемое “неоязычество” не стоило бы столь пристального внимания, если рассматривать его в чистом виде — то есть как одну из распространенных в наши дни тоталитарных сект. “Староверов” отличают, главным образом, две черты — агрессивность, прежде всего ко всему христианскому, и тесная спаянность общины-“рода”, которая характеризует вообще большинство сект. В любом обществе существует определенная категория людей с отклоняющимся, маргинальным поведением, наиболее уязвимых психологически, чем и пользуются разнообразные наставники-“гуру”, озабоченные поисками паствы. Комплекс “избранности” также немаловажен здесь. Но, как представляется, корни явления “новых староверов” много глубже.
На волне естественного народного протеста против вопиющей несправедливости современного миропорядка и отсутствия наглядной и здравой национальной идеологии в условиях усугубляющейся ныне духовной смуты происходит зарождение очередного идеологического призрака. Наиболее уязвимой в данном отношении является молодежь, которой — наследовать будущее России. Неоязычество как тоталитарный миф пронизывает все сферы жизнедеятельности, начиная со смещения нравственных устоев: “тьмы нет, все — свет” (что до боли напоминает девиз ордена сатанистов-ассасинов: “нет ничего истинного, все позволено”), корпоративных языческих празднеств, музыки и завершая идеологически программной (то есть очевидно тенденциозной) живописью, литературой т. д. Все это “художество” также не имеет никакого отношения к истинно народному искусству, в лучшем случае это предстает этаким “фэнтази а-ля рюс”. Таким образом, налицо возникновение новой субкультуры, где под личиной фольклора кроется оккультная, “эзотерическая” подоплека “гиперборейского мифа”, ранее бывшего принадлежностью “третьего” рейха с его штатными мифотворцами из оккультного центра “Аненербэ”.
Неоязычество чуждо истинному народному духу и ни в коей мере не должно бросать тень на вековые традиции собирателей и знатоков русского фольклора. Прикрываясь театральными декорациями древнерусского пантеона — Перуна, Сварога, Свентовита, Даждьбога и др., — на деле неоязыческие “верховоды” исповедуют эклектическую оккультную доктрину, сочетающую в себе штудии теософов, розенкрейцеров, зороастрийцев, ведизм, древнеегипетскую магию и хтонические культы примитивных народов, прибавляя сюда такие элементы русской духовной смуты позднейших времен, как экстрасенсорика и НЛО. Вот в таком невообразимом ведьминском вареве и вызрел миф “гиперборейской Руси”, родословную которого верховоды неоязычников выводят аж из седой Атлантиды и времен всемирного потопа, возводя, например, топоним “Москва” от Мосха, сына Ноева. Слепые ведут слепых. Такова в двух словах “эзотерика” неоязычества. Но главный удар новоявленных волхвов нацелен в самое сердце Святой Руси — в ее тысячелетнее Православие.
Неоязычество предполагает отречение от тысячелетней русской истории, от мессианской идеи Православия, освящающего державу вместе со всеми населяющими ее народами, и от всечеловеческой миссии самого русского человека. Как идеология оно равносильно отказу от самой идеи российской государственности, собственно от Великой России и ее великой культуры. “Род” и “Русь” неоязычников по сути означают заключение самого русского народа в некую этнокультурную резервацию, наподобие расистского южноафриканского бантустана, и как следствие — окончательный разрыв единого культурного поля “Россия—Запад”, обеспечивающего взаимопроникновение и преемственность двух мировых цивилизаций.
Конечно, само по себе так называемое “неоязычество” не стоило бы столь пристального внимания, если рассматривать его в чистом виде — то есть как одну из распространенных в наши дни тоталитарных сект. “Староверов” отличают, главным образом, две черты — агрессивность, прежде всего ко всему христианскому, и тесная спаянность общины-“рода”, которая характеризует вообще большинство сект. В любом обществе существует определенная категория людей с отклоняющимся, маргинальным поведением, наиболее уязвимых психологически, чем и пользуются разнообразные наставники-“гуру”, озабоченные поисками паствы. Комплекс “избранности” также немаловажен здесь. Но, как представляется, корни явления “новых староверов” много глубже.
На волне естественного народного протеста против вопиющей несправедливости современного миропорядка и отсутствия наглядной и здравой национальной идеологии в условиях усугубляющейся ныне духовной смуты происходит зарождение очередного идеологического призрака. Наиболее уязвимой в данном отношении является молодежь, которой — наследовать будущее России. Неоязычество как тоталитарный миф пронизывает все сферы жизнедеятельности, начиная со смещения нравственных устоев: “тьмы нет, все — свет” (что до боли напоминает девиз ордена сатанистов-ассасинов: “нет ничего истинного, все позволено”), корпоративных языческих празднеств, музыки и завершая идеологически программной (то есть очевидно тенденциозной) живописью, литературой т. д. Все это “художество” также не имеет никакого отношения к истинно народному искусству, в лучшем случае это предстает этаким “фэнтази а-ля рюс”. Таким образом, налицо возникновение новой субкультуры, где под личиной фольклора кроется оккультная, “эзотерическая” подоплека “гиперборейского мифа”, ранее бывшего принадлежностью “третьего” рейха с его штатными мифотворцами из оккультного центра “Аненербэ”.
<< Назад 1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
Вперед >>
